Золотая голова - Страница 37

— Разве их было восемь? По-моему, это явное преувеличение, — ответила я тоном, каким мадам Рагнхильд говорила о количестве оборок на нижней юбке или глубине декольте какой-нибудь модной дамы. — И что это было за оружие, право…

Если ему угодно хвалиться мной перед своими дружками («вот я какой орел, какую злыдню обломал»), что ж, я ему подыграю. А он с самого начала знал, что так будет. Я вспомнила, как после драки в Эрденоне он пожалел, что меня не видел Рик. И последний тут же промяукал:

— Знаете, когда вы попадете в очередную переделку, я бы хотел оказаться рядом с вами. Желательно посмотреть на ваш стиль…

Накличешь, подумала я, и была права, как впоследствии оказалось.

Но пока что заверила, что доставлю ему такое удовольствие, буде представится случай. После чего мы раскланялись не хуже самых лучших ученых обезьян на ярмарке в день святого Михаила. Первыми ушли Ларком и Рик, мы с Тальви задержались.

— Ты, как я погляжу, вытянула из молодого Ларкома все, что он знает.

— Разве из него что-то надо тянуть? Не знаю, как другие твои друзья, а эти двое — на редкость разговорчивы. Впрочем, ты сам поставил их в дурацкое положение, уверив в моей ложной осведомленности.

— Теперь она уже не ложная. Есть разные знания по степени важности…

— И только тебе дано определить, что мне положено знать.

— И как ты догадалась? — Он взял плащ, висевший на спинке стула. — Расплатись с хозяином.

— Здесь хозяйка.

— Не важно. Уходим отсюда.

Он подождал, пока я рассчитаюсь и перемолвлюсь с владелицей «Ландскнетта» парой слов, и мы вышли на улицу. Темнело. Долго же продолжалась эта болтовня!

Тальви свистнул, и кто-то появился из-за угла. Я цапнула было оружие, но пришельцем оказался Малхира. Ну, естественно, не станет же знатный господин шляться ночью по портовым улицам в одиночку.

— Где ты остановилась?

— В «Коронованной треске». Надеюсь, ты не собираешься следовать за мной туда?

— Почему?

— Здесь, — как маленькому, пояснила я ему, — Новая гавань, а там — уже границы Старой.

Кое-что про Старую гавань, очевидно, слышали и знатные господа.

— Приятно слышать, что ты опасаешься за мою жизнь, — сказал он.

— Скорее, за свою репутацию. На сильных мужчин при оружии нападают не так уж часто, а ночи сейчас светлые. И «Треска» еще не на худших улицах. Так что вряд ли тебе грозит что-либо страшное. Но вот чужака там отличат сразу, и, если свяжут его со мной…

— Выходит, я тебя компрометирую.

— В определенных кругах — да. Если я появлюсь с тобой в «Коронованной треске», это будет гораздо худшим оскорблением местных нравов, чем наш приход на ужин к Ларкому. — Я не хотела, чтобы в моих словах прозвучало злорадство, но оно прозвучало Однако не заметно было, чтоб оно сколько-нибудь задело Тальви.

— Бедняга Альдрик И ведь ты сказала ему, что даже не посещала приходской школы.

— Эта чистая правда И у меня такое чувство, что никто из вас подобной школы тоже не посещал.

— Мы возвращаемся к одному и тому же. Знания можно получить из самых разных источников.

— Просто читая книги, например.

— Согласен. И поскольку мое общество на сегодняшний вечер тебе нежелательно, могу предложить книгу. Если изысканное общество в «Коронованной треске» вытерпит такое зрелище, как Золотая Голова с книгой.

— В «Треске», ежели чужих не водить, от меня много чего вытерпят.

Нет, сегодня не удавалось мне так хорошо его уесть, как тем вечером в Эрденоне. И все равно не буду я рассказывать подробностей о перстне и книге.

— Жалко тебе будет расставаться с таким приятным жилищем. Но завтра, в десять утра, ты должна быть у церкви Марфы и Марии, что за Епископской. Мы покидаем Свантер.

Это уже другой разговор. Как научил меня опыт общения с Тальви, за отъездом должно было следовать новое поручение.

— Тогда — до завтра.

— Постой, а книга?

Я думала, что он шутит насчет книги, совершенно забыв, что с шутками у него туго. Оказалось — нет.

— Спасибо, эту книгу я уже… — начала было я и осеклась. Манускрипт, который он протягивал мне, был вовсе не «Истинными сокровищами Севера». Эта была «Хроника утерянных лет».

Руари дурил так, что я пожалела о своем согласии взять его взамен старушки Керли с ее кротким нравом. Ведь после скачки из замка Тальви до Свантера мне не приходилось никуда спешить. Более того, я, как и в Камби, всюду ходила пешком. А конь стоял в конюшне. Ну и застоялся, конечно. Правда, в последние дни, когда дела были улажены, я выбирала время, чтобы поводить его по двору, но это мало помогло, поскольку конюшенный двор в «Коронованной треске» тесный.

Руари пытался укусить меня, когда я его седлала, то и дело начинал бить задом, а стоило осадить его, норовил вырваться в голову кавалькады. Я же, напротив, придерживала его, пропуская вперед всех остальных. Пусть побесится, как-нибудь справлюсь.

Настроение у меня было, не в пример погожему дню, самое гнусное, и я была на грани того, чтобы начать дурить не хуже Руари. Теперь я уже не сомневалась, что «Хронику… „ еще в замке Тальви подсунул мне нарочно, так же, как в Эрденоне велел Ренхиду привести меня на площадь Розы перед Торговой палатой. Что, между прочим, означало, что в замке следили за каждым моим передвижением — иначе откуда бы он знал, по каким полкам я шарила? Но не только это разозлило меня. Сама книга была тому виной, и в большей мере. Я не понимала, как можно потратить столько времени, чтобы записать подобный бред и предполагать притом, что в него поверят. В конце концов, мне все равно, что лепят о событиях тысячелетней давности и около того, но когда говорят о временах почти нынешних, подобных кундштюков я не переношу, и мне наплевать, что Блаженный Августин утвержал, будто времени не существует. „Это яснее ясного, обычнее обычного, — цитировал хронист епископа Гиппонского, — и это так темно, что понять это — открытие“. Сами бы и занимались своими открытиями, чем дурить нас, сирых. Совершенно правильно, что женщин не допускают в университеты. Полностью одобряю. Нечего забивать мозги всякой чушью. Еще сказки про множество миров, подобных друг другу либо вовсе отличных, как-то укладывались в моей золотой голове, но уж фокусы со временем — ни в какую. А чертов хронист добавлял от себя, что некоторые вещи следует знать, но не пытаться их понять, ибо смысл их для человека слишком страшен. „Перечитайте Книгу Иова, дабы уразуметь то, о чем я говорю“, — замечал он и тут же, прикинувшись в очередной раз добрым христианином, снова нырял в дебри языческих ересей. Что он плел, помилуй меня, грешную, Пресвятая Дева Мария! Ладно бы, он утихомирился на том, что в старину многострадальная страна наша пережила нашествие из тех миров, что под иными звездами. Так нет же! Якобы после спасения страны совместными усилиями эрдов и карнионцев (тут бы порядочный человек и поставил точку, и все были бы довольны) не все проходы между мирами были закрыты и не все страхолюдные твари исчезли. Жалость, с которой повествовал хронист о сих последних, не помешала тому оправдать их дальнейшее истребление. «Так и егерь, лес стеречь приставленный, раненого волка добьет или медведя, впавшего в бешенство, застрелит, ибо, обезумев от боли и ярости, много и много вреда несчастная тварь способна принести“. И где, по наглости хрониста, якобы все это происходило! Умереть — не встать! Иномирные твари в Открытых землях! А в фонтанах в Эрденоне плещутся русалки, жернова на кинкарской городской мукомольне вращают тролли, а покойного Буна Фризбю, да будет ему земля пухом, посещали зеленые черти, о чем он мне сам неоднократно повествовал. Правда, то, о чем говорил хронист, по большей части происходило с южной стороны Вала. Тут снова шли бесчисленные ссылки на карнионскую поэзию и предания. Хороши же мы будем, если начнем искать правду в домыслах поэтов, особенно южных! У них там виноградников много, выжрал кувшин, скажем, скельского, тут тебе и миров всяческих привидится, и тварей каких угодно и сколько угодно, и время исчезнет, как вырубишься. И опять у автора получалось, будто южане умнее всех. Хотя, может, и не самые храбрые. То есть, кроме них, имеются и другие храбрецы. Однако якобы не храбрость решает дело.