Золотая голова - Страница 8

— Пожалуй, все же в помощь, — медленно произнес он.

— Тогда это лишнее. Если бы мне предстояло ехать, скажем, в Тримейн или на южную границу, тогда, может, мне бы кто и пригодился. Но в Камби, где меня многие знают, твои люди только помешают.

— Это довод. Я даю тебе неделю. Но если ты не управишься за этот срок, я все же подошлю к тебе своего человека.

— Согласна. Пусть он ищет меня в гостинице «Оловянная кружка», что в Третьем переулке за Рыночной площадью. Спрашивать нужно Золотую Голову, не Нортию Скьольд. Пусть скажет, что он — племянник каретного мастера.

Сомневаюсь, чтоб Гейрред Тальви знал, что означает сие выражение. Но спрашивать не стал, как не спросил, к чему подобные уловки. В конце концов, я могла с чистой совестью морочить ему голову — хоть и не золотую, но господскую. Если только он уже не заготовил ответный ход.

Это мне и предстояло проверить.

Мы расстались холодно, но не враждебно. Он бы не снизошел до враждебности ко мне, а я не мешаю чувства с деловыми отношениями. Так займемся делом.

Наутро я выехала, оседлав старушку Керли. Пусть я была не в восторге от этой лошади, но она соответствовала тому образу, что я желала себе придать. На мне был приказчичий кафтан из чертовой кожи, стоптанные сапоги и круглая клеенчатая черная шляпа, ничем не хуже тех, что украшали головы добропорядочных сограждан, не так давно толпившихся у моего эшафота. В седельных кобурах было два рейтарских пистолета, и еще при мне был «миротворец», то есть дубинка, залитая изнутри свинцом, — излюбленное оружие горожан (кроме студентов — те предпочитают железные прутья). Единственная роскошь, которую я себе позволила, заключалась в превосходном кинжале левантийской работы, найденном мною в настоящем оружейном собрании, а не в той коллекции древностей и блестящих безделушек. Мой провожатый, по имени Ренхид, — один из тех, что ехал с нами от Кинкара и, видимо, кое-что обо мне слышавший, — всячески уговаривал меня взять венецианскую сандедею о шести гранях. Я отказалась — слишком уж короткий клинок, годится только как церемониальный или, в крайнем случае, для охоты по причине большой тяжести, да и не по женской он руке, даже моей, тут лапа нужна гвардейская. У меня, конечно, тоже ручка не из самых крохотных — будь это так, я предпочла бы стилет, а эдак — кинжал был в самый раз. Вороненую сталь с золотой насечкой скрывали потертые кожаные ножны, а ежели в дороге придется разрезать мясо (на обеденном столе, а не в драке), на то есть славный ножичек, прихваченный мною из «Белого оленя».

Камби — городишко портовый и примечательный разве что своими стенами, возведенными во времена Пиратских войн прошлого века. Теперь пираты промышляют все больше к Югу, а стены стоят. Я бывала здесь не так чтобы часто, мои деловые связи в основном в Свантере, но все же достаточно, чтобы осмотреться и обзавесгись кое-какими знакомствами.

Я приехала туда ближе к вечеру, незадолго до закрытия городских ворот. Стражников, надо заметить, было поболе, чем желающих посетить город. Я чинно заплатила пошлину и, как порядочная, неторопливо поехала по грязным улицам. Камышовые и черепичные крыши почти смыкались над моей головой. Пахло солью, рыбой, помоями. С моря тянуло ветром. Сколько раз я проезжала так по Камби, Гормунду — бывшей вотчине предков молодого Эгира, Свантеру? На миг у меня засосало под ложечкой, захотелось на все плюнуть, удрать куда-нибудь, хоть в столицу, хоть на южную границу, там пусть и воюют, зато круглый год тепло. И я знала, что не сделаю этого.

Третий переулок только назывался третьим, на самом деле он был пятым или шестым за Рыночной площадью. Почему так получилось, меня не интересовало. Торг сегодня закончился, площадь была почти пуста, и я ехала бросив поводья, без опасения спихнуть лоток или лоточницу. Одним из достоинств Керли, как я успела заметить еще после плахи, было то, что она слушалась коленей и не нуждалась в узде, чтобы понять направление. Она трусцой пересекла площадь и снова углубилась в ущелья переулков.

После очередного поворота передо мной замаячила огромная оловянная кружка, вместо вывески водруженная на шесте над входом. Были, должно быть, времена, когда надраенная кружка сияла под солнцем, привлекая к себе взоры жаждущих, но я их не застала. Металл давно не чистили, и он потускнел. Нынешнего хозяина это не волновало. Основной доход он получал от постоянных клиентов.

Я отдала Керли конюху, предварительно сняв сумки с седла и водрузив их себе через плечо, и вошла внутрь. Народу в зале было не много — хоть и наступил вечер, но для любителей трактирных посиделок час был еще ранний. Маддан, владелец заведения, протирал у стойки кружку, гораздо меньших размеров, чем та, что висела над входом. Его лысина матово светилась в окружении масляных плошек.

Я подошла к стойке и сняла шляпу, встряхнув волосами — они, пусть и были подстрижены перед дорогой, цвета не изменили.

— А… — сказал Маддан, хотя губы его при этом формой обрисовали идеальное «о». Времени поразмышлять над этим противоречием предоставлено мне, однако, не было. Маддан очень быстро пришел в себя и безразлично произнес: — А я слыхал, будто кое— кому… голову-то золотую… того…

— Значит, назад пришили, — в тон ему ответила я и добавила: — Не беспокойся, за мной все чисто. Он вздохнул.

— Ты по делу или как?

— Я когда-нибудь езжу не по делу?

— Кто тебя знает… Надолго?

— Дней на несколько. — Я не стала уточнять.

— Значит, будешь брать комнату?

Вместо ответа, я положила на стойку серебряную крону. Маддан кивнул, и монету чудесным образом заменил ключ.